— Капитан Борганор, Десятая рота, — процедил сквозь зубы Воющий Грифон. — Приятно убить тебя.

Время словно остановилось. Сарпедон погрузился в самые черные глубины своего сознания, в первобытный мрак, кипящий псайкерской мощью. Теперь он мог слышать крики тех, кто погиб на «Провозвестнике гибели», чувствовать всю глубину ужаса, в которой тонул разум. Используя свой грубый дар, Сарпедон подхватил эхо этих голосов, этих обезумевших душ, чья кровь насквозь пропитала стены Черного Корабля.

Именно по этой причине командор и выбрал «Провозвестник гибели» в качестве поля битвы. Ментальный след, оставленный бывшими узниками, значительно усиливал собственные способности командора. Здесь Ад обретал особую власть.

Боль узников закружилась темными облаками, из которых выплыли бледные, визгливо завывающие призраки умерших. Зловеще оскаленные лица зияли черными, бездонными провалами глаз. Борганор закрутился на месте, пытаясь отбиться от привидений, скривившись от ярости и отвращения. Сарпедон воспользовался моментом и перехватил силовой посох, точно копье. Тяжелое навершие врезалось в грудь капитана и, пропустив через себя псайк-энергию командора, вспыхнуло черным огнем. Воющий Грифон отлетел назад, ударился о стойку с кандалами и сполз на пол.

Борганор попытался поднять меч, но Сарпедон наступил на его запястье бионической передней лапой, а затем размахнулся посохом и обрушил его на голову противника, оставив на лице капитана глубокую рану. Из каменной плиты протянулись призрачные руки, стенающие силуэты начали возникать из темноты вокруг командора.

Взревев в слепой ярости, Борганор высвободил руку и, вскочив, стал бессмысленно размахивать мечом, не зная, с кем сражаться, — с тенями или с Испивающим Души. Сарпедон прокрутился на задних лапах, а остальные обрушил на спину врага. Когда Воющий Грифон потерял равновесие и начал падать, командор перехватил его руку и вывернул ее, ломая в локте.

Капитан рухнул на палубу; травмированная рука безвольно повисла, изогнувшись под невероятным углом. Силовой меч с лязгом покатился по полу. Присев на своих паучьих лапах, Сарпедон подобрал оружие противника. Когда Борганор попытался подняться, командор перерубил его левую ногу его же собственным мечом, легко прошедшим сквозь керамит и кость. Отсеченная конечность упала на мраморный пол, заливая его темной кровью.

Зал наполнял грохот выстрелов. Все больше и больше Воющих Грифонов перепрыгивали через импровизированные укрытия Испивающих Души и вступали в драку. Мутация Сарпедона настолько очевидно бросалась в глаза, что атакующие Астартес выбрали его в качестве основной цели, и библиарию пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы избежать болтерного шквала.

— К арке! — закричал командор. — Живо! Салк, держи фланг, остальным — отступить через арку! Уходим к тюремным блокам!

Сквозь дым и вспышки выстрелов Сарпедон все же смог разглядеть, что Салк по-прежнему удерживает свои позиции. Несколько десятков Испивающих Души самоотверженно вели прицельную стрельбу, не отступая ни на шаг, в то время как остальные братья стремительно бежали от вражеского огня. Воющие Грифоны продолжали наступать, словно не замечая рвущихся болтерных зарядов. И врагов было слишком много, чтобы остановить их.

Два космодесантника уже подбежали к Борганору и оттаскивали своего капитана прочь от передовой.

— Колдун! — кричал он вслед Сарпедону, вокруг которого таяли поднятые Адом призраки. — Мутант! Ты можешь убить меня, сломать, но никогда тебе не удастся совратить истинного сына Императора!

Командор даже и не подумал оспаривать это утверждение. Он просто побежал следом за остальными Испивающими Души через иссеченную выстрелами арку к лабиринту тюремных блоков. Спустя мгновение Сарпедон уже оказался в темном помещении с красными от ржавчины стенами; в пол были вмонтированы кандалы, позволявшие приковывать людей так, чтобы те стояли на коленях, глядя на мрачный алтарь. Здесь псайкеров заставляли поклоняться их повелителю — Богу-Императору, который был единственным, кто знал, что ждало их на Терре.

В голове Сарпедона звенели их крики, умоляющие защитить от варпа или помочь вырваться с Черного Корабля, куда их и привела воля Императора. Вдоль коридора тянулись одноместные клети, сочащиеся болью и отчаянием. В сторону уходило боковое ответвление с железными фиксирующими каркасами, выстроившимися вдоль стен. Все вокруг просто излучало сумасшествие — здесь постепенно мерк и ломался разум заключенных.

— Всем отступить и спрятаться! — приказал Сарпедон. — Пусть войдут!

Воющие Грифоны уже врывались в тюремные блоки. Здесь, где все было организовано так, чтобы как можно надежнее изолировать узников и запутать беглецов в лабиринте комнат и коридоров, нашлось бы не так много места для рукопашной. Несколько Испивающих Души обороняли покрытые черной коркой столы мортуария, на которых проводилось вскрытие трупов. Алтарь же стал прицельным станком для Воющих Грифонов, прикрывающих собратьев, вбегавших в помещение, чем-то напоминающее склад бойни — под потолком тянулись рельсы со свисающими с них крючьями для подвешивания тел узников. Неподалеку от Сарпедона еще несколько верных ему космодесантников держали оборону небольшой молельни — силуэты их врагов едва удавалось разглядеть в дыму, в котором тонули все двери.

— Назад! — приказал командор стоящим вокруг него Испивающим Души.

Теперь он бежал впереди, показывая путь через коридор с фиксирующими каркасами к посту сил безопасности. Пост представлял собой миниатюрную крепость, построенную посреди этого сумасшедшего дома. Туда вели только узкая дверь и щели бойниц. Сарпедону пришлось пригнуться и присесть, чтобы проползти внутрь, следом вбежали остальные десантники. Бойницы смотрели во всех направлениях, позволяя наблюдать за коридорами и служебными помещениями. В считанные секунды оборонительное сооружение ощетинилось болтерами, накрывая перекрестным огнем территорию, по которой обязаны были пройти Воющие Грифоны.

Сарпедону и напрягаться не приходилось, чтобы пробудить ужасы к жизни. Изодранные души, корчащиеся в муках, молитвы одержимых, выражающиеся в одном лишь бессловесном крике, — все это было вокруг него. Благодаря командору и его Аду призраки обретали форму, сползая со стен и вырастая из пола. Измученные лица проступали на переборках. По палубе пробежали глубокие разломы, сочащиеся кровью. Жертвы «Провозвестника гибели» возникали отовсюду, придавая кошмару законченные очертания.

И это действовало. Воющие Грифоны, и без того заплутавшие в лабиринте коридоров, начали бросаться на призраков. Для Испивающих Души же обстановка была вполне привычной, поскольку их тренировали не реагировать на Ад.

Теперь они могли продержаться. План сработал. Невероятным, совершенно немыслимым образом Грифоны утратили свои крылья, и «Провозвестник гибели» стал их собственной преисподней, где они один за другим гибли под перекрестным огнем.

Дверь укрепленного поста слетела с петель в снопе искр. Болтеры тут же повернулись к незваному гостю, но сверкающий огнем силовой топор разил направо и налево; Испивающие Души падали под ударами, кровь фонтанами била из пробоин в их доспехах.

Враг обрушился на Сарпедона всей своей массой прежде, чем тот успел поднять посох. Рокритовая стена за спиной командора не выдержала, и оба противника вывалились в соседнее помещение. Сарпедон упал на палубу, перекатился и увернулся от удара топора, едва не развалившего его пополам. Лидер Испивающих Души уже стоял на ногах, но обзору мешала густая пыль, поднявшаяся после обрушения.

Они оказались в просторном зале, определенно использовавшемся прежде для проведения пыток. Ржавые зловещие машины и инструменты стояли посреди помещения строгими рядами, и казалось, что для тех, кто распоряжался здесь раньше, процесс истязаний представлял по сути своей совершенно механическую работу — ни сочувствия, ни тревоги. Палуба была решетчатой для удобства стока крови, на стенах красовались царапины от ногтей — пленники стирали пальцы до костей в безнадежных попытках выбраться. На пыточных столах извивались вызванные Сарпедоном образы. Сквозь решетки тянулись сломанные руки. Сочились черной кровью инструменты…