— Это Веналитор приказал тебе сделать его? — спросил Аларик, рассматривая замысловатые пластины доспеха и любуясь, как они скользят, наслаиваясь друг на друга, словно чешуя змеи.

— Нет, — ответил кузнец. — Он приказал мне сделать тебе доспех. Но это не просто доспех.

— Ты можешь уйти с нами.

— Нет, Серый Рыцарь, не могу. Я должен служить. Я даже не помню, что это такое — сопротивляться. Только эта служба позволила помочь тебе, отковав для тебя оружие и доспех, как повелели мои хозяева.

— Ты понимаешь, что может случиться с этим миром, если я получу «Молот»?

— О да. Пожалуй, я даже жду этого.

Аларик принялся надевать доспех. Тот подходил ему идеально, словно был одним из многих усиленных органов космодесантника, частью его самого, снова вернувшейся к нему.

— Значит, я вижу тебя в последний раз, — сказал Аларик, застегивая на груди гибкий нагрудник.

— Значит, так.

— Ты очень помог мне.

— Я не сделал ничего, Серый Рыцарь. В конце концов, ты Молот, а не я.

Аларик надел доспех. Тот ощущался легким, как его собственная кожа. Когда Аларик пристегнул поножи и поднял глаза, то увидел, что сцефилиды Веналитора уже ждут его у двери, чтобы сопроводить обратно на тюремную палубу.

— Готов наконец? — пробулькало одно из существ.

— Готов, — ответил Аларик.

— Тогда пора.

Аларик оглянулся, но кузнец уже склонился над своей наковальней и бил молотом по наполовину законченному мечу.

Сцефилиды нетерпеливо подтолкнули Аларика, и он вышел из кузницы.

— Начинается, — сказал Аларик.

Рабы Веналитора столпились на площадке под главной трибуной под надзором сцефилидов и воинов Змеиной Стражи, вероятно присланных следить, чтобы Аларик не затеял очередной мятеж.

— Начинается, — подтвердил Келедрос. Эльдар был в своем обычном зеленом доспехе и в дополнение к цепному мечу обзавелся еще парой простых, висящих за спиной в ножнах.

— Тебе пора идти.

Рабов высаживали с верхней палубы «Гекатомбы» прямо в чрево арены. Сама арена выглядела как огромная шишковатая сфера, обвешанная гирляндами лезвий. Вдоль прохода внутрь арены стояли ряды вооруженных сцефилидов, гнавших по нему пленников.

— Мне опять идти одному?

— У тебя талант проникать туда, где тебя не ждут, — напомнил Аларик. — Ты единственный, кто может это сделать.

— Ладно, — сказал Келедрос. — Но я ничего не обещаю, человек.

— А я ничего и не жду, эльдар. Да, вот еще что…

— Давай быстрее.

— Воспользуйся вот этим. — Аларик протянул Келедросу обломок меча, едва не убившего его.

— Этим? — переспросил Келедрос, с некоторым пренебрежением глядя на обломок величиной с кинжал. — Полагаю, мой цепной меч справится с работой.

— Он отравлен, — возразил Аларик. — Поверь мне, он тебе пригодится. Да, и оставь его в ране, чтобы то существо наверняка не ожило.

Келедрос не ответил. Он оглянулся по сторонам, оценивая, куда направлены взгляды множества сцефилидов. С грацией, недоступной человеку, эльдар схватил подарок Аларика и перескочил через борт. Никто из сцефилидов не заметил, как он исчез. Эльдар выбрал именно тот миг, когда все их основные глаза смотрели в другую сторону. Чему бы там ни учили эльдар на этом их пути Скорпиона, им точно рассказывали, как передвигаться незамеченными. Аларик не слышал, чтобы Келедрос упал в кровь внизу. Насколько он понимал, эльдар стал совершенно невидимым и неслышимым.

Аларика вместе с остальными рабами гнали по темным переходам под ареной. Гул толпы нарастал. Они пели гимны Кхорну и выкрикивали оскорбления в адрес противоположной фракции болельщиков, аплодировали, приветствуя лордов своей планеты, и голосили, нетерпеливо распаляя в себе жажду крови. Аларик взялся за рукоять палаша, выбранного им для боя. Он не знал, что ожидает его на арене, но понимал: для того чтобы хоть кто-то из рабов смог покинуть Дракаази, он должен выжить.

Над головой вспыхнул свет. После сумрака на «Гекатомбе» он казался нестерпимо ярким. Идущие впереди рабы, спотыкаясь и моргая, выходили на арену.

Аларик последовал за ними. Он услышал, как зашумели трибуны, едва он ступил на арену Вел'Скана.

Толпа неистовствовала. Это был тот, кого они ждали. Они пришли поглазеть на Аларика Покинутого и наконец-то увидеть, как он умрет.

21

Дворец лорда Эбондрака напрямую соединялся с ареной великолепной галереей из мрамора и замороженной крови. Огромные люстры, свисающие с потолка, лили свет на статуи и портреты прежних чемпионов Дракаази. Сердито смотрел генерал Саркатот, гора мускулов и ненависти, правивший когда-то половиной Дракаази и воплощенный теперь в мраморе с черно-красными прожилками. Огромный портрет леди Мэлис, мастерицы пыток, не один век служившей лордам планеты, едва смог вместить ее безжалостную красоту и коллекцию пыточных принадлежностей, висящих за ее спиной. Кербериан Трехглавый, демон-раджа Аэлазадни, и Моркен Круул, герольд самого Кхорна, — все они служили напоминанием о том, ради чего должен жить каждый лорд Дракаази. Был там и постамент для статуи лорда Эбондрака, и когда его крестовый поход добьет Империум, он заслужит наконец право поместить сюда свое изображение.

— Надеюсь, — сказал Эбондрак, царственно шествуя по галерее, — что вы будете рядом со мной.

— Это большая честь, — ответил Веналитор, шагая рядом с ним. В кои-то веки здесь не было ни Змеиной Стражи, ни сцефилидов.

— А еще так мне легче будет распознать измену, — продолжал Эбондрак, — и съесть вас при первых же признаках ее.

— Съесть меня? Я слышал, что в прошлом вы поедали своих противников, но не думал, что это правда.

— О да, я съел множество врагов. Имея такое тело, нельзя не потакать его природным потребностям. Шпионы, враги и еще некоторые подхалимы отправились прямиком в эту царственную глотку. Маловажных я жевал, прежде чем проглотить. Тех же, кто действительно рассердил меня, я заглатывал в один присест и потом ощущал, как они извиваются, растворяясь в желудке, — это так приятно.

— Это была самая изысканная из слышанных мной угроз, лорд Эбондрак.

— И необходимая. У вас есть потенциал, Веналитор. Не более того, но что есть, то есть. Вы честолюбивы. Нет сомнения, что вас бы устроила моя гибель во время крестового похода, чтобы потом драться за мой мир с соперниками. — Эбондрак кивнул на портреты и статуи, проплывающие мимо. — Все они пришли к власти во время застоя, и правление каждого из них окончилось именно таким образом. Таков путь Хаоса и таков путь Дракаази. Считаю своим долгом заверить, что намерен избегать подобной участи сколь возможно долго. Быть может, Повелитель Гробниц вступил с вами в переговоры или Скатхач предлагал союз на время крестового похода, чтобы обеспечить мое свержение и завладеть моим миром. Я бы посоветовал вам не слушать их, герцог Веналитор. Я не достиг бы своего положения, не умей я расстраивать планы заговорщиков куда более коварных и могущественных, чем вы.

Веналитор некоторое время обдумывал его слова.

— Вот что мне пришло в голову, милорд. Я жажду вашей власти, разумеется, как и любой истинный последователь Кхорна, но я всегда на стороне сильного, а значит, на вашей. Я скорее займу ваше место с вашего же благословения, чем против вашей воли. Я молод, и у меня есть шанс пережить вас. Я честолюбив, да, но я могу быть терпеливым.

Эбондрак улыбнулся самой опасной из своих улыбок:

— Именно это я хотел услышать. Вы далеко пойдете, Веналитор.

Эбондрак и Веналитор продолжили свой путь по галерее. Она оканчивалась просторным, обтянутым темно-красной тканью балконом, предназначенным для величайшего лорда планеты.

— Я слышал, — неожиданно жестко произнес Эбондрак, — будто бы представитель Аргутракса в варпе был убит, а его трупом осквернен алтарь Гхаала. Полагаю, вы ничего не знаете об этом?

— Мне известно лишь то же, что и вам, — ответил Веналитор.

— С этой вашей войной покончено, Веналитор. Это мой приказ.