Драй умирал прямо здесь.

Ярл был…

— Где Ярл? — сквозь вокс-громкоговорители шлема раздался резкий и гортанный голос Завьена.

— Он сбежал, — Драй тяжело втянул воздух сквозь сжатые зубы. Отказывающие системы доспеха впрыскивали в кровь обезболивающие наркотики, но раны были тяжёлыми и смертельными.

— Судя по моему дальномеру, он на расстоянии километра.

Пусть он и был ненадёжен по сравнению с системой слежения ауспекса, но достаточно точен, чтобы дальномеру можно было доверять.

Сержант схватил Завьена за запястье здоровой рукой и пристально посмотрел в глаза брата неистовым налитым кровью взором, — Найди его. Что бы ни потребовалось, Завьен. Схвати его, даже если потребуется убить Ярла.

— Будет сделано.

— Потом. Ты должен вернуться, потом, — Драй сплюнул на свою грудь, запятнав кровью сломанного имперского орла, — Вернуться за нашим геносеменем.

Завьен кивнул и поднялся. Расчленитель чувствовал, как пальцы сжимаются от желания обнажить оружие, когда выскользнул из кабины, не оглядываясь на сержанта, которого никогда больше не увидит живым.

Ярл очнулся первым.

Точнее, Ярл просто не терял сознания при ударе, поскольку оковы удерживали его лучше, чем стандартнее пехотные троны.

В грохочущей тряске падения Ярл видел, как Гаракса вышвырнуло через дыру, на месте которой мгновение назад была стена. Он слышал ужасный влажный треск расколотого позвоночника, когда брат ударился о края пролома по пути наружу. И видел, как Завьена вырвало из фиксаторного трона, а затем он приложился боком о переборку кабины и без сознания сполз на пол.

Окружённый силовой клеткой вокруг смирительного трона Ярл видел происходящее вокруг сквозь молочный мерцающий экран электрической энергии, но при падении был защищён от худшего.

Ах, но эта защита долго не продержалась. Пока корабль был неподвижен, его братья безмолвны, а вокруг «Громовой Ястреб» трещал и горел в разломе, который выбил в земле, Ярл отодрал последние скобы и перелез через обломки того, что было троном с силовым полем. Сама машина, чей генератор дымился, смердела пленом. Ярл хотел оказаться от неё подальше.

Он покосился на Завьена, украл ближайшее оружие, которое смог найти среди хаоса места падения, и убежал в джунгли.

Он должен был исполнить свой долг. Долг перед Императором. Своим отцом.

Клинок и болтер Завьена пропали.

Без сожаления он взял оружие Драя из маленькой оружейной комнаты за транспортным отсеком, схватив реликвии безо всякого почтения, которое выказал бы им при других обстоятельствах. Время было важнее всего.

Совершив необходимую кражу, Завьен выкарабкался из обломков ударного корабля, спрыгнул на землю и покинул изломанный корпус. В одной руке был работающий на холостом ходу пилотопор, в рукояти которого мотор мрачно хихикал в ожидании момента, когда его наполнят ревущей жизнью. В другой руке был болт-пистолет, на обугленной поверхности которого было выцарапано больше сотни рун убийств.

Завьен не стал горестно размышлять, глядя на дымящийся труп своего ударного корабля. Он знал, что вернётся сюда, чтобы собрать генетическое семя падших, если переживёт охоту.

Для сантиментов не было времени. Ярл сбежал.

Завьен побежал, и сочленения его доспехов зарычали от быстрого движения, когда Расчленитель помчался за своим непутёвым братом в глубины джунглей Армагеддона.

Они называли его Армагеддоном.

И возможно были правы. На этой планете было нечего любить.

Если у этого мира когда-то и была дикая красота, то она давно умерла, задохнулась от бесконечных выбросов факторий, которые изрыгали чёрный смог в небеса. Само небо было достаточно уродливым — серовато-жёлтый саван слабого яда, который окружал задыхающийся мир. Дожди шли не из воды. С небес капала кислота — разбавленная, слабая и странно едкая, как змеиная моча.

Кто мог здесь обитать? В такой нечистоте. Воздух, который пахнет серой и машинным маслом. Небо цвета инфекции. Люди, те самые души, ради спасения которых мы сражаемся, являются существами с мёртвыми глазами и без страстей или жизни.

Я не понимаю их. Они приветствуют своё рабство. Принимают заточение внутри огромных фабрик, которые наполнены воющими машинами. Возможно, они просто никогда не знали свободы, но это не оправдывает действия, как у сервитора с убитыми мозгами.

Мы боремся за эти души, потому что нам говорили, что это наш долг. Мы умираем, продавая жизни в величайшей войне, которую когда-либо знал этот мир, чтобы спасти их от собственных слабостей и позволить им вернуться к своему беспросветному существованию.

Эти джунгли… Джунгли есть на моём родном мире, но они иные.

Джунгли родины насыщены жизнью. Паразиты кишат в каждой луже мутной воды. Насекомые выдалбливают огромные деревья, чтобы построить разрастающиеся ядовитые ульи. Воздух, в котором уже кишат жалящие мухи, становится кислым от змеиного запаха опасности, а земля содрогается от шагов рыщущих хищных королей-ящеров.

Выживание — величайшая победа, которую можно достигнуть на Кретации.

А эти джунгли едва заслуживают своё имя. Земля — липкая грязь, по которой ты идёшь по колено в серной тине. Неопрятные живые существа, которые вдыхают нечистый воздух, слабые и раздражающие, недостойны сравнения с угрозами моего мира.

Конечно, в джунглях есть опасность, которая даже отдалённо неестественна для самой планеты. Они кишат худшим видом вредителей.

Планета бьётся в муках нашествия, и я слишком хорошо понимаю, что сбило наш ”Громовой Ястреб”.

Впереди охотилась стая.

Как только он услышал их свинячье рычание и лающий смех, язык Ярла свело в предвкушении сырого и медного. Зубы зазудели в дёснах, и он ощутил их пульс в мягкой ткани вокруг резцов.

Его шлёпающий по грязи бег сменился дикой походкой, а пиломеч в руках рычал каждый раз, когда пригнувшийся Ярл нажимал на рычаг. Мелкокалиберный огонь затрещал в его направлении ещё до того, как Ярл показался из-за линии деревьёв. Расчленитель специально сделал так, чтобы они узнали, что он придёт.

Ярл игнорировал металлический ливень из небольших пуль, которые лязгали по его доспеху. Деревья расступились и открыли его добычу — шестеро сидели на корточках вокруг танка, который был сделан из найденного ржавого металлолома.

Зеленокожие. Их толстодулые пистолеты громко грохотали вразнобой, а мерцающие вспышки выстрелов освещали звериные лица.

Ярл видел совершенно иное. Его зрение, отфильтрованное ретинальными целеуказателями, показывало лишь то, что отражалось в умирающем разуме Ярла. Гораздо более великие враги, древние рабы Губительных Сил, пировали телами убитых лоялистов. Там, где бежал Ярл, небо было не цвета молочно-жёлтого гноя, но глубоко синего заката на древней Терре. Он не шлёпал по чёрной воде топи, а гордо шагал по золотым укреплениям, пока мир вокруг погибал в буре еретического пламени.

Ярл ринулся в бой, и сквозь громкоговорители шлема раздался резкий и оглушительный вопль. Гортанный рёв пиломеча достиг пика за мгновение до того, как он обрушился на плечо первого орка.

Восхитительная ярость вновь принесла тьму, но на этот раз она была мокрой от благословенного святого красного…

Завьен услышал звуки бойни. Его бег сломя голову сквозь растения ускорился десятикратно.

Если он сможет догнать Ярла, поймать до того, как его брат достигнет имперских позиций, то Завьен сможет предотвратить катастрофу — невинную кровь и чернейший позор.

Его красно-чёрный доспех — тёмно-красная артериальная кровь и чернота пустоты между мирами — был месивом сгоревших символов, серебряных пробоин там, где при падении содрало краску с поверхности керамита, и растёкшихся брызгов грязи, когда Завьен мчался через болота.

Но необходимость придаёт силу усталым рукам и ложным мускулам помятой брони того, кто несёт на своих плечах гордость ордена.